3.5. Информация субъектная, контекстно-зависимая

Все изменяется, когда во взаимодействии участвует человек с его неизбежной интерпретации всех сообщений (даже полученных на контекстно-независимом языке) как контекстно-зависимых. В этом случае начинается действие того самого “неисчислительного” механизма, о существовании которого говорили уже достаточно давно и сегодня наиболее близко к которому в биологическом смысле, возможно, подошел английский ученый Р.Пенроуз [12]. Он предложил комплекс согласованных гипотез физики и нейрофизиологии, направленный на выяснение возможностей существования в живом некоторого процесса невычислимости, что можно воспринимать как указание о возможности существования в природе принципиально неалгоритмических процессов.

Эта работа для нас важна, прежде всего, тем, что показывает подлинную область интересов при работе со сложными системами уровня живого, необходимость создания науки типа “информационной биологии”. Дело в том, что многие факты, связанные с анализом процедуры обработки сообщений, указывают на то, что при участии человека во взаимодействиях друг с другом или с машинным сигналом, в процесс обработки со стороны человека, включается машина иной структуры, нежели привычный для нас компьютер. Ее собственным языком должен являться язык контекстно-зависимый, то есть и с этой стороны представляется необходимым создание машины заведомо не алгоритмической, не вычисляющей.

В отличие от всех предыдущих случаев, явление порождения информации здесь абсолютно естественно и является неизбежным атрибутом взаимодействия. Процесс общения между системами с контекстно-зависимым языком или такой системы с системой алгоритмической выглядит следующим образом.

На вход приемника поступает сообщение на языке передатчика, которое со стороны “живой” системы всегда выглядит как сообщение контекстно-зависимое. Как мы уже говорили, даже запись программы выглядит для человека контекстно-зависимой, ибо независимо от нашей воли, мы всегда оцениваем ее и по авторству, и по смыслу применения, и по источнику поступления, и по многим другим параметрам “не программистского толка”, прежде чем согласимся на ее содержательное прочтение.

Как мы уже говорили, никакое сообщение семантики в себе не содержит, даже если в нем написано, что оно семантическое. Вся семантика возникает только внутри обрабатывающей машины, а входное сообщение (для простоты будем считать, что оно текстовое, но это не является ограничением общности рассмотрения ситуации) для нас существует только на уровне синтаксиса.

В этом смысле интересно было наблюдать работу группы профессиональных программистов, взявшихся построить “семантическую” систему. Было предусмотрено все возможное и невозможное для организации анализа текста на уровне синтаксиса и морфологии, но семантику как таковую из самих сообщениях выделить так и не удалось – все время приходилось привлекать “знание извне”, интерпретацию в привнесенном контексте.

При этом даже небольшое изменение в тексте сообщения обычно вело к требованию дополнительного ввода в машину огромных объемов информации. В пределе явно требовалось заложить сведения “обо всем”, что очень показательно для оценки требований к конструкции информационной машины.

Возвращаясь к обработке сообщения, укажем, что в результате работы “внутренней машины” человека (также как и в рассмотренных выше случаях выработки псевдоинформации) в ней появляется множество вариантов интерпретации текста сообщения, из которых делается выбор, после чего формируется текст ответного сообщения.

Внешне он на том же контекстно-зависимом языке, но, по сути своей, это сообщение на уровне чистого синтаксиса. Вся псевдосемантика (в “машинном” собеседнике) или естественная (в случае контакта с “живым”) появляется только при “внутримашинной” обработке. Далее вырабатывается ответное сообщение того же “синтаксического” уровня и цикл общения может продолжаться неограниченно долго.

Будем называть указанный процесс “информацией активной”, ибо мы рассматриваем случай, когда выработке контекста восприятия сообщения сопутствует процесс предопределения выбора интерпретации за счет учета уже полученных сообщений и процесс “переспроса источника сообщения” с целью уточнения правильности восприятия. Такая информация может быть названа по определению понятия субъект – “носитель активности”, субъектной (informatio subjecta).

Теперь, по всей видимости, становится понятным, почему никак раньше не удавалось вразумительно определить информацию – да просто определение приписывали к тому месту “информационного процесса” где ее просто нет “по определению”, к тому месту, где от явления информации остался только количественный след.

Вся информация как явление существует внутри информационной машины и никуда, в общем случае, из нее не уходит. Уходят сигнал, сообщение, “программа запуска” информационной машины собеседника и вот им то можно приписывать любые количественные характеристики как явлениям измеримым.

Соответственно, вся “информационная негэнтропия” остается “внутренним” атрибутом машины выработки информации и к конкретному выработанному сообщению отношение имеет только косвенное. Отсюда следуют все понятные выводы для творцов “информационно-энергетического баланса”.

Сегодня в любой книге информационно-системного толка модно писать что-нибудь вроде “эволюционного ряда” вещество – энергия – информация, или описывать “информацию, создающую в себе поле существования, суммарный поток которого адекватен этой информации, то есть материи, служащей источником поля”.

Конечно, свойство “замкнутости” явления порождения informatio subjecta принципиально не отрицает существование информационного поля, но если оно и существует, то со свойствами, непривычными для энергетических полей. Именно поэтому можно достаточно обоснованно предположить, что замыкание энергетической энтропии на информационную негэнтропию в количественной теории информации не более чем такой же след сложнейшего явления, как количество информации в сигнале без определения термина информация. Но это сейчас лежит вне рамок нашего изложения материала.

Просто поясним необходимость “замкнутости явления информации” социально-биологически. Мы считаем такой подход к объяснению достаточно убедительным, ибо ниже покажем, что понятие информации в Природе вообще может быть соотнесено только с живыми системами биологического уровня (ну и наши творения такого уровня, если удастся их сделать, придется признать “живыми” по крайней мере по этому параметру – все остальные атрибуты могут иметь место или нет, а без информационной машины “живое” невозможно).

Итак, если допустить существование того, что мы называем мысленным контактом в реальности, то общество развалится со скоростью распространения этого самого контакта, что очевидно и дополнительного комментария не требует. Механизм гипноза носит совершенно другой характер, а мало известные случаи прямого контакта, если они и бывают, то относятся только к артефактам, нарушению законов Природы, или если хотите – к некоторой недоработке конструкции человека, нарушению защиты возможности его “общественного” существования.

Прежде чем мы сформулируем окончательное определение информации как явления, обсудим еще несколько фактов.

Из технических соображений можно показать, что это механизм обеспечения надежности работы такой сложной машины как мозг человека. По многим причинам информационная машина может реализовываться только как машина безадресная. Именно этим можно объяснить фантастическую выживаемость мозга при самом тяжелом травматизме вплоть до потери одного полушария без заметного снижения работоспособности, как это, считается, произошло у Пастера.

Итак, когда общение идет на уровне контекстно-зависимого языка, на каждом шаге вырабатывается информации сколь угодно много, с ограничением этого процесса не столько по ресурсам, сколько по допустимому времени реакции, выработки актуального решения. Эта выработка осуществляется исходя из всех “технических возможностей” интерпретации сообщения, то есть если уж ставить вопрос о количественном измерении выработанной информации, то все такие оценки должны начинаться с “количества выработанных интерпретаций” в сравнении с “количеством интерпретаций, имеющих реальный смысл”, с тем, что понимается как множество вероятных контекстов.

Из этого множества выбирается наиболее приемлемый вариант, на основании которого вырабатывается ответное сообщение, ответный сигнал. То есть сигнально распространяется не информация, не контекст, а только сам сигнал, например, текст сообщения.

Контекст – явление производное от информационного, связанное с конечной целью существования informatio subjecta, которая никуда не распространяется, но только, в конечном счете, обеспечивает выработку “понимания” – согласованного с контекстом текста. В общем случае таких циклов может быть несколько, пока собеседники не придут к развалу понимания или единому контексту по факту единого восприятия всей совокупности переданных текстов сообщений.

Отметим, что informatio subjecta вырабатывается в системе с учетом всех уже имеющихся в ней данных и структур их связи. В этом смысле она, в общем случае, только косвенно связана с входной посылкой. Это опять надо понимать как существование невычислительного механизма выработки контекстов (мы еще затронем этот вопрос ниже при рассмотрении языка предикатов), внешне никак не связанных с входным сообщением. Сообщение может послужить только “данными для запуска” некоторых аналогий, эвристик, догадок, открытий. А это именно то, что мы ждем в качестве отличия биологического объекта от технического.

Теперь мы можем определить явление порождения informatio subjecta как явление, заключающееся в том, что в природных объектах, по этому признаку относимых к классу живых, под влиянием внешнего сообщения возникают информодинамические машины как генераторы, результатом действия которых является выработка информации для последующего формирования ответной посылки.

Творимый в машине “информационный мир” имеет, конечно, свои особенности, подлежащие изучению, в том числе технические ограничения, связанные с количеством информационных комплектующих – нейронов (просьба не смешивать с работами в области нейронных сетей – они имеют только упрощенное, практически “до потери сущности”, модельное представление функционирования реальных нейронов) и доступен только в этих пределах.

Этот вопрос является прямым предметом будущей “информационной биологии”, для решения которого и информатика, и биология имеют в совокупности множественные подсказки, о том, где и что искать для обнаружения “природной информационной машины”. Трудно переоценить открывающиеся перспективные возможности такой объединенной науки.

А сообщения так и остаются управляющими, и здесь нет никаких противоречий с Винеровским подходом к роли информации. Но теперь мы можем сказать уже точнее: информация (см. определение выше) это то, на основе чего вырабатывается текст управляющего сообщения для собеседника, самостоятельно принимающего решения о восприятия или не восприятии результатов запущенного этим сообщением цикла работы своей информационной машины.