 |
||
|
||
9.1. Информация и информатика. Путь к
феноменологии и информодинамике
9.2. О реализуемости информационной
машины открытого Мира
Глава 9. Промежуточные итоги
На материале гл. 8, казалось бы, можно остановиться в изложении инженерии и перейти к более фундаментальным проблемам. Однако мы посчитали полезным введение здесь предварительного обобщения материала первых двух частей для подведения некоторых промежуточных итогов. В конечном счете, мы смогли сформировать это обобщение в отдельную небольшую главу, которую и предлагаем читателю как некоторое специальное промежуточное заключение – введение в следующие части книги. Без этого материала понимание некоторых разделов следующих частей может оказаться затруднительным.
9.1. Информация и информатика. Путь к феноменологии и информодинамике
Завершая обзор прикладной, инструментальной теории ИСУ и некоторых ее приложений, мы обязаны задать себе вопрос. Подошли ли мы здесь к решению “информационно-интеллектуальной” проблемы? Можем ли мы сейчас, “спустя полстолетия после Винеровской формулировки кибернетики и в результате ее развития”, однозначно сформулировать: интеллект – это…, информация – это…?
Предложенные выше определения терминов и сама трактовка теории ИСУ, конечно, не позволяют дать положительного ответа на эти вопросы. Все рассмотренные построения – только необходимый этап познания, все приведенные формулировки – пока сугубо инженерные, базирующиеся на интуитивном понимании предметов исследования, а именно феноменов интеллекта и информации. Но именно инженерный подход, и, в частности, отсутствие претензии на априорные и окончательные формулировки, позволяет сделать некоторые существенные для понимания проблемы выводы.
Все сказанное выше – не более чем “этап нормальной инженерии”, этап осмысления действительной задачи, области ее существования и глобальности открывающихся горизонтов поиска “современного варианта информационной науки”.
Представляется, что сложность указанных феноменов и место, занимаемое ими в общей картине Мира таковы, что любые “строгие”, схоластические формулировки окажутся сугубо ущербными. Это, к сожалению, относится и к Винеровскому определению: “Информация – это обозначение содержания, полученного из внешнего мира в процессе нашего приспособления к нему и приспособления к нему наших чувств”{120. Винер Н. Кибернетика и общество. М.: ИЛ, 1958.}. Следуя классикам диалектического материализма, можно было бы сказать: по Винеру информация суть объективная реальность, доступная нам через понимание.
Такого рода определение симметрично классическому определению материи в материалистической философии. Оно пустое как в феноменологическом плане, в смысле понимания феномена, так и в плане конструктивном, в том смысле “как определяемое устроено, и как с ним работать”.
Представляется достаточно показательным сопоставление основных положений прикладной теории ИСУ и суммы традиционных определений предмета исследования и области знания, именуемой сейчас “информатика”. Начнем с ИСУ.
Прикладная теория ИСУ:
Основные положения теории ИСУ:
Теперь обратимся к информатике.
Информатика, это (по перечню, приведенному в [36]):
Остановимся на этом, и не будем ориентироваться на полный уход от смысла науки об информации, присущий ее отождествлению с computer science, просто вычислительной техникой или пониманию ее как общенаучной категории с необходимыми для этого понятиями моделей данных, алгоритмов и программ.
Нетрудно видеть, что все определения вместе и каждое в отдельности, прежде всего, аспектные, “прилагаемые”, относящиеся скорее к некоторым фактам и ситуациям физического мира, но не к сущности предмета исследования – феномену информации как к таковому, т.е. не конструктивны относительно предмета науки. Информатике отводится по умолчанию некоторая вспомогательная, к тому же не совсем ясно обозначенная роль, это уже и не кибернетика, не управление, но и не нечто самостоятельное, со своим предметом, аппаратом и т.п.
На этом фоне прикладная теория ИСУ в ее сегодняшнем состоянии может претендовать на более скромную, но зато и более определенную роль “информомеханики”{121. Это лишь одномоментное сравнение, полезное в текущем контексте, но не претензия на что-то большее. Нам вполне достаточно, что все наши построения ведут к переходу от информатики к информодинамике.}, дисциплины, хотя и не вполне оформленной как, например, механика Ньютона, но предназначенной для обеспечения технологически согласованных конкретных действий над вполне определенными, наблюдаемыми и конструктивными объектами.
Для ясности научной ситуации напоминаем.
1. Теория сигналов, теория передачи информации и другие аналогичные теории были разработаны для систем кибернетического уровня и ориентировались на естественный математический язык этих систем. Для более сложных систем эти теории могут дать только модели кибернетического уровня, возможность использования которых определяется задачей исследования или “убежденностью” исследователя.
2. Понятие интеллектуального управления в теории ИСУ никак не связано со спекулятивным (не будем бояться этого слова) понятием “искусственный интеллект”. Понятием ИИ фактически обозначаются работы, связанные с созданием кибернетических (т.е. неадекватных реальной системной сложности) моделей поведенческих аспектов человека. Антропоцентристская позиция при этом доводится до своей предельной крайности, что ведет к постановочной подмене интеллекта, как атрибута сложной системы, интеллектом, как отличительной чертой гуманоида. Давайте отметим, что человек велик и значим и без приписывания ему одному свойства, которым обладают и не гуманоидные системы.
3. Самым тяжелым для информатики (как науки) моментом явилась потеря ею собственной области исследования – сложных систем, базирующихся на информационной парадигме управления. Вернее, эта область ныне захвачена неадекватным ей направлением экспертно-эвристически-нечеткой концепции коррекции математически заданных передаточных характеристик, приписываемых сложным системам без достаточных на то оснований. Информатика отдала всю собственную область исследования своей малой составной части и даже не негодует по поводу претензий этой части на самодостаточность.
4. Долго и достаточно противоречиво Наука пытается разделить свою информационную и управленческую ветви, хотя все прекрасно знают, что “информация и есть управление”. Прикладная теория ИСУ неизбежно подводит нас к фундаментальному выводу: то, что мы все называем весьма неопределенным термином “интеллект”, “интеллектуальность” проявляется только в процессах управления на открытом информационном уровне, но, может быть, не только проявляется, но и вообще возникает и может существовать. Теперь становится достаточно ясно, что теория управления в современном виде является описанием малой части информационных систем, основанных на сигнальной парадигме, а общий случай базируется на парадигме структурной.
Таким образом, мы опять приходим к необходимости понимания сущности именно феномена информации. Нас интересует определение, прежде всего, конструктивное, однозначно трактующее как это явление (феномен) устроено, каковы его законы и как им можно “распоряжаться”. И, конечно, каковы общие феноменологические законы манипулирования с битами, байтами, структурами их адресной связи, т.е. теми сущностями, совокупность которых сейчас называют представлением информации и которую отнюдь нельзя изначально считать “самодостаточным информообразующим набором”.
Обратимся опять к [36] – перечню традиционных, общепринятых определений, того, что нам предлагается понимать под информацией.
Информацией называют:
В некотором смысле даже трудно назвать, что ею не называют. Но, несмотря на широту, практическую всеохватность совокупности определений, сразу же, как и в случае и информатикой, бросается в глаза абсолютная их не конструктивность, даже в совокупности. Единственным полезным конструктивно выводом здесь является то, что в совокупности определений слишком много атрибутивных свойств той сущности, которую пытаются определить как “информацию”.
Это прямо наводит на соображение – не может некоторая сущность, обладающая таким набором атрибутивных признаков, определяться как “свойство чего-то”, как указано в одном из определений быть “свойством материи”. Конечно, выше мы вполне обошлись понятием интеллекта, как атрибута сложной системы. Но мы показали конструктивное использование этого определения на определенном, уже пройденном (здесь, в первых частях этой книги) этапе и далее пора переходить к более “фундаментальным” формулировкам.
Исходя прямо из приведенного перечня и наших соглашений по определению информационной сложности и открытости систем, справедливо считать феномен информации (и интеллект, как его производную в определенных условиях), одной из образующих сущностей Мира.
Во всяком случае, принимая такую трактовку, мы расширяем, но не отменяем принятые выше соглашения и заведомо защищаемся от априорного, искусственного занижения уровня сложности исследуемого феномена, от неявной подмены исследования сложного явления исследованием некоторых его аспектов, которые не только его не представляют как целое, но являются одномоментным, преходящем представлением, может быть даже ложным (в контекстно-зависимом смысле) представлением.
Вообще прикладная теория ИСУ, практика создания и эксплуатации способных к развитию больших информационных систем, однозначно показывают – успех проекта, успех реализации прикладной системы достигается там, где информация рассматривается как минимум результатом взаимодействия потоков данных и структур, причем в совокупности внутренних ее представлений в системе и потоков внешнего (межсистемного) обмена.
Занижение уровня представления, попытка уложить “все свойства” в модель данных, набор дескрипторов, вообще в какую-нибудь априорную, постулированную аксиоматическую систему, приводит к созданию нежизнеспособных, саморазрушающихся систем.
Сказанное является достаточным основанием, по крайней мере, для рабочей гипотезы – мы имеем дело с качественно другим феноменом, сложность его определяется не количеством уровней, на которые (при определенной степени изворотливости) удалось его декомпозировать, не количественными характеристиками уровней, но тем, что необходимо рассматривать всю совокупность объектов (структур, процессов) как единое целое.
Любая попытка выделить “существенные компоненты” автоматически уничтожает не только контекстные взаимосвязи системы с окружающим Миром, но и внутренние контекстные связи, система становится не только “не помнящей родства”, но даже “не помнящей самоё себя”. В лучшем случае вместо исследования поведения открытой системы мы сведем все к препарированию трупа.
Если мы хотим понять законы функционирования живого организма{122. И живого в буквальном биологическом смысле организма, и любой открытой системы, обладающей некоторым “самостоятельным поведением”.}, то мы и должны изучать именно его, а не его абстракцию и именно в его процессе функционирования, а не в абстрактном потоке. Тезис кажется простым до самоочевидности, наверное, поэтому его повсеместно игнорируют. А стоило бы бережнее относиться к пониманию вещей, известных еще со времен античности.
Процессы распада объединяют сквозной вертикалью все уровни организации, все процессы Мира. Но, для того чтобы появился некто и произнес слово “информация”, должна была возникнуть и устойчиво существовать вся эволюционная пирамида, вся совокупность видов, популяций и процессов их взаимодействия. Надобно очень сильное желание, чтобы не видеть, насколько различно организованы процессы распада, энтропии и процессы негэнтропийные, самоорганизации, эволюции, вплоть до феноменов информации и интеллекта.
Весьма некорректно определять негэнтропию как некоторую количественную оценку обратную физической энтропии, тем более распространять характеристику одноуровневого, сквозного процесса разрушения на сложно организованный процесс эволюции (т.е. на общий случай взаимодействия иерархий открытых систем). Более того, может оказаться, что и энтропийные процессы в физическом и информационном Мирах происходят несколько по разному.
Следует признать, что в погоне за “максимальной простотой”, а на самом деле в попытке симметрично распространить уже известные представления на существенно несимметричную совокупность систем и процессов, исследователи сами себя обманули, не исследованной и непонятой феноменологии просто навязали более или менее “похожий” аппарат – “раз негэнтропия – значит возьмем обратную величину”.
Но чему обратную? Никто пока не наблюдал “чисто физическую негэнтропию” и даже не предсказал ее теоретически (кроме как модель Великого взрыва и т.п. экзотику). Все, что обозначается и наблюдается как негэнтропийные процессы суть исключительно результат функционирования открытых систем определенных уровней организации{123. Простейшие системы функционируют за счет энтропийных энергетических процессов при КПД меньше единицы, в этом смысле любая конечная совокупность таких систем все равно обречена на тепловую смерть. Но системно-сложные объекты уже работают “через накопленный образ”, у них возникают несколько специфические отношения с энтропией и негэнтропией. И совсем другой вопрос – Вселенная-как-целое, это уже качественно другая сущность, об этом отдельно.}. В этом смысле “обратная величина” обратна “ничему”, это просто смешение разнопорядковых явлений, более того, явлений имеющих разную сущностную природу.
Следует признать, что феноменологию негэнтропийных систем до сих пор не пытались построить как целое. В лучшем случае исследовались какие-то отдельные аспекты или узкие классы систем, обычно же все сводилось к симметричному инвертированию формул, а заодно с ними и феноменологии физических энтропийных систем на явления другой сущностной природы, нежели физические и энергетические.
Поэтому ответы следует искать в исследовании именно феноменологии открытых систем, в нахождении тех общих законов, которые управляют всей совокупностью иерархий открытых систем в их естественном взаимодействии. Сколь не чрезмерной казалась бы претензия – сделать это необходимо, до сих пор других путей не изобретено, сначала надо понять сущность феномена, природу явления, и лишь после этого возможна надежда на адекватность формализации{124. По капле, конечно, можно догадаться о существовании океана, но океанология предпочитает во всех возможных случаях использовать сам океан. Мы надеемся, что эта аналогия не требует пояснения при ее распространении на информацию, как таковую.}.
Дальнейшие главы будут посвящены исследованию законов самоорганизации структур открытых систем, которые позволят придти к пониманию сущности феномена информации. Учитывая глобальную сложность проблемы, нам придется для ее рассмотрения сформировать базовую для нее теорию структурной согласованности и, в конечном счете, науку о явлении, феномене информации и его динамической сущности – информодинамику.
9.2. О реализуемости информационной машины открытого Мира.
Рассмотрение сегодняшнего состояния совокупности поднятых проблем, взгляд на ретроспективу и подробности, анализ путей развития и суммы фактических результатов дают достаточно обоснованное ощущение массового блуждания в зеркальном лабиринте, в сказочном зазеркалье Л.Кэррола (Ч.Доджсона), том самом, которое суть одна из первых попыток “смоделировать” Науку, познание как целостный процесс.
Одни все надеются найти путеводную нить, тот “единственный формализм”, следуя которому можно дойти до цели, казалось бы находят его и в этой нити запутываются. Другие заявляют, что проблема неразрешима или ее нет вообще, начинают крушить зеркала и переделывать лабиринт, погребая все и вся под обломками. Примеры и практика и того и иного подхода общеизвестны. Фактически по этим причинам нам пришлось посвятить первые главы только наведению некоторого терминологического и методологического порядка, без которого дальнейшее движение невозможно.
Пытаясь достичь “чистой абстракции” мы разрываем некоторые взаимодействия, возможно “уничтожаем” процессы, которые ответственны за возникновение и существование исследуемых феноменов. Тем самым вполне вероятно уничтожается сама возможность решение изначальной проблемы, происходит ее неосознанная подмена на долгие годы, до тех пор, пока вновь не проявят себя факты, не вложившиеся в текущий вариант “чистой абстракции”.
Второй вариант – вариант отказа от проблемы или, что то же самое – введения революционных перестроек, фактически является логическим дополнением первого, по крайней мере до тех пор, пока мы ориентируемся на любые рациональные или иррациональные методы изобретения аксиоматики.
Действительно, почему бы ни предположить, что истина даже не посередине, а в неразрывной связи указанных позиций? Немногим достает мужества признать, как это фактически сделал Р.Пенроуз в своих “положительной” и “отрицательной” программах{125. Речь идет о книге Roger Penrose, Shadows of the Mind (Тени разума), Vintage, 1995. В ней под отрицательной программой пронимается математическая аргументация (на основе теоремы Геделя) против возможности алгоритмически смоделировать разум. Положительная программа суть обсуждение комплекта согласованных гипотез физики и нейрофизиологии, направленный на выяснение возможности существования некоторого процесса невычислимости, принципиально необходимого при согласии с выводами отрицательной программы.}, что обе указанные позиции являются “эквивалентно-дополнительными”. А мы повторим здесь наши выводы о необходимости постоянного изменения правил формальной логики, но уже со ссылкой на Л.Кэррола – “суть состоит в том, что правила (игры) постоянно меняются”.
Возможно, причина как раз в “правилах возникновения изменения правил” и совсем не нужно бесконечной лестницы “правил-над-правилами” именно в силу динамики системы. А бесконечные иерархии “правил изменения правил” во многих исследованиях происходят исключительно от того, что рассматриваются “мертвые” статические модели или произвольно вырезанные куски систем.
Иначе говоря, какие-то из этих “правил над правилами”, объективно существующие законы открытых систем могут проявлять свое действие (либо вообще возникают!) только в некоторой “минимальной совокупности взаимодействий”. Достаточно незначительного упрощения “модели”, отхода от реальной ситуации, чтобы либо никогда их не обнаружить, либо получить вполне реальные и неожиданные последствия их действия. Именно эта ситуация наиболее типична для всех модельных реализаций информационных систем. Практически весь предыдущий материал является комментарием этой проблемы и поиском инженерных путей ее решения.
Вообще говоря, сказанное в некоторых аспектах уже давно всем знакомо, никого не удивляет, что в мире элементарных частиц, в квантовой механике действуют законы отдельные, не похожие на макромеханику. В мире элементарных частиц взаимодействие, распад одних структур и образование других происходят “в течении одного кванта времени”, т.е. “внутри процесса ничего нет” (либо мы пока не умеем представить себе, что там есть). Напротив, все содержание существования информационных систем состоит в процессе преобразования одних структур в другие.
Обратим внимание, что при этом для термодинамики и статистической механики, т.е. для представления энтропийных процессов, оказывается удобным и адекватным представление процессов в виде потоков однородных неразличимых сущностей, которые можно раздробить “до бесконечно малого состояния”. Напротив, сущность информационных, самоорганизующихся систем, заключается во взаимодействии различных потоков, в бесконечном разнообразии структур, которые представимы в конечном виде, в виде конечных (другое просто не интересно) алфавитов, знаков составленных из конечного числа различимых элементов – “битов”.
Попытка представить себе как может выглядеть “чисто физическая негэнтропия”, возникновение порядка из хаоса, привела к абстракции в виде демона Максвелла, пересчитывающего и сортирующего поштучно “сверхэлементарные частицы” (заметим, что фактически он их и вправду пересчитывает, только номера не ставит, поскольку “негде”, они “сверхэлементарные”).
В определенном смысле машина Тьюринга (МТ) – некоторый вариант реализации демона Максвелла, оперирующий не с одной “сверхэлементарной частицей”, абстракцией термодинамики, которая может иметь определенный “уровень энергетического заряда” (из непрерывной шкалы), а с некоторым конечным набором разных – алфавитом. Заметим, что МТ “неявно адресная”, она последовательно перебирает ячейки, хотя нигде эти номера не записывает и не использует. Абстракция МТ кардинально определила современный вид теории вычислений и вычислимости, существенно способствовала рождению концепции конструктивной математики.
Реализация МТ в виде, доступном для практического употребления, воплотилась в архитектуру фон Неймана, в сведение алфавита к одному “биту” имеющему два значения, в определение способа нумерации (адресации) ячеек из конечного поля памяти и определение системы команд – правил построения конструкций из “битов”. Далее последовали попытки “научить” конструкцию фон Неймана “понимать”, “вычислять” невычислимое и все без исключения свелось к двум ситуациям:
Можно заметить, что различие между этими концепциями существует в некотором смысле на пустом месте, вокруг древней, как сама цивилизация, апории, это еще одно описание вариантов нашего поведения в Кэрроловском лабиринте, но уже в ситуации, “когда требуется практика”.
И тот и другой подход используют концепцию последовательностного процесса, рассматривают любой процесс как последовательность состояний (и только и исключительно так!). Очевидно, что приняв для движения “модель Зенона” (и запретив все иное) можно до бесконечности спорить – “есть ли движение”. При этом неважно, какой сложности аппарат используется, какие гипотезы и формализмы – если в первооснове последовательность элементарных состояний, в конце концов одна линейная последовательность, то все сводится к конструированию того же демона Максвелла, к попытке сконструировать “энтропию наоборот”.
Здесь по материалам предыдущих глав уже можно предположить, что решение заключается в переходе к изучению самоорганизации системы процессов, к анализу взаимоорганизации процессов. Складывается ситуация стратегического уровня, похоже, что атаки на проблему “последовательно, пункт за пунктом” вообще ни к чему не приведут, необходим “тотальный захват территории”.
Аналогия получается вполне содержательная, для “победы” не надо захватывать все опорные пункты или даже их большинство, но какие из них главные, сколько этих пунктов, как распределить силы возможно выяснить только по ходу операции, заключающейся в атаке на все подозрительные пункты сразу. “Разведка” тут невозможна, все пункты так или иначе связаны со всеми и существуют только в динамике, а “разведка динамики” и есть та самая атака. В определенном смысле “все или ничего”, такова природа проблемы.
Уверенность в возможности сформулировать и выполнить такую “программу тотального штурма” дают следующие соображения. С одной стороны, все открытые системы, включая человека, созданы из “дискретного материала”, они “не раздробимы до бесконечности”, однако сознание человека способно охватить бесконечные сущности и оперировать с ними, а значит можно предположить, что некоторая “дискретная элементная база” пригодна для решения проблемных задач.
С другой стороны, всё изложенное выше позволяет предположить, что число “законов самоорганизации” конечно, но они существенно отличаются от всего привычного, они должны быть “дополнительными” и к законам макромеханики и к законам квантовой механики, действие их должно осуществляться через некоторые “соотношения неопределенности”, сходные и одновременно непохожие на квантовые соотношения неопределенности.
Аналогичными свойствами должна обладать и соответствующая “информационная машина”, “модель эффективных вычислений”. Эта машина должна порождать потоки собственно данных, потоки структур данных, мощности более чем счетной (конструктивно, разумеется), но потоки данных и структур не “какие-нибудь”, не “псевдостохастические”, но уже в соответствии с законами самоорганизации.
Структуры этих потоков должны характеризоваться “наибольшей живучестью”, “лучшей приспособленностью” к взаимодействию и организации. И уже на основе таких потоков можно конструировать “модель решения”, поток структур (в частном случае – одну структуру), “наиболее согласованный с потоком данных от внешнего мира”. Но не исключено, что процессы порождения потоков и конструирования вообще должны быть согласованы, взаимосвязаны изначально.
Примерно аналогичную идею пытались эксплуатировать применительно к “самоорганизующимся автоматам”, однако это только часть решения, по-видимому дело не столько в популяции однородных автоматов, но в том, чтобы возникали системы, потоки взаимодействующих структур.
Вообще все это практически традиционный феноменологический подход, разве что надо действовать аккуратнее, помнить, что всё исследование не закончится на одном-двух “законах”, которые и являются “ключом ко всему”, но всегда есть возможность обнаружить что-то “ранее не открытое”.
Еще большей аккуратности потребует обращение с аксиоматикой. Мы должны найти именно те аксиомы, которые были заложены в основу, в процесс конструирования Природы. В этом смысле лучше уж что-то изначально упустить, чем произвольно постулировать “от себя”, особенно неявно, например, породить неявную симметризацию выводов, логики исследования. Такие упущения гарантируют нам получение замкнутой модели исследуемых феноменов, а, значит, и провал всей программы, всего исследования как такового.
Рассматриваемая ниже информационная машина также как и машина Тьюринга является абстрактной моделью эффективных вычислений, уточнение всех подробностей функционирования обеих моделей не требуется по существу. Ведь никто всерьез не задается вопросами “как перемещается лента МТ относительно головки”, “как размечены ячейки ленты МТ”, “каков механизм считывания и записи” и т.п. Для множества теоретических проблем, решаемых с помощью МТ оказывается несущественным даже “конкретный вид алфавита”.
Для нашей машины не менее правомерно воспользоваться тем же приемом – будем рассматривать лишь необходимый минимум существенных на каждом этапе подробностей.
Но есть между МТ и нашей “моделью” кардинальное различие. Никто и никогда не рассматривал возможности физической реализации МТ, ее родство с архитектурой фон Неймана настолько отдаленное и нетривиальное, что последнюю можно считать самостоятельным артефактом. Наша архитектура абстрактной информационной машины напротив “сама напрашивается на реализацию”, что мы и рассмотрим в гл. 14. При этом оказывается, что в элементной базе существует огромная “свобода выбора”, несущественной оказывается даже идентичность, одинаковость физических элементов внутри одного экземпляра машины, важна лишь идентичность их принципа действия и организации конструкции.
При этом “способ создания всей конструкции как целого”, по-видимому, один единственный – копирование “по образу и подобию” с “экземпляра эталонной машины”. Впрочем, “естественная реализуемость” конструкции как раз естественна, мы будем строить всё исследование так, чтобы в основу построения не попало ни одного “свободно изобретенного” элемента или принципа, ничего, кроме законов самоорганизации, существующих в Природе. Напомним – МТ и в целом и в деталях суть “свободное изобретение”, сделанное независимо от “аналогичной” Природной машины, явное существование которой выяснится по мере изложения материала.
И, наконец, укажем фундаментальное отличие нашей конструкции от всех известных и вообще возможных архитектур. При выходе на “рабочий режим”, достижении тонкой балансировки потоков данных и структур (текстов и контекстов) внутри этой целостной системы (подчеркнем – существенно виртуальной) возникает система потоков относительного несигнального (подробности будут ниже) движения текстов и контекстов и это несигнальное движение становится в некотором смысле “основным”. Благодаря такому “несигнальному способу обработки” информационная машина имеет возможность “порождать” и “обрабатывать” потоки структур (контекстов, “абстракций”) сколь угодно большого трансфинитного порядка. По-видимому это и есть “механизм вычисления невычислимого”, то, что мы наблюдаем в жизни как “интуицию”, “подсознательную обработку информации”.
А теперь перейдем к последовательному изложению материала, описывающего с достаточным количеством подробностей основные решения указанных проблем и подходов.
| Site of Information
Technologies Designed by inftech@webservis.ru. |
|